1. Имя, Фамилия.
Мари О'Коннор. | Mari O'Connor

2. Дата рождения.
19 лет, 1991г. 3 декабря

3. Пол.
Женский

4. Ориентация.
Гетеро.

5. Болезнь l Должность.
Болезнь: Шизофрения, заключается в раздвоении личности.
Должность: Пациент.

6. Внешность.
О, внешность молодой О'Коннор постоянно меняется. Волосы терпят самые разнообразные изменения - их то срезают в каре, то искусственно наращивают почти до коленей, то красят в фиолетовый, то осветляют перекисью, то завивают в локоны, то выпрямляют. А чего стоит ее пирсинг - проколы были и губы, и брови, и нос, с самых разных сторон, были симметрии, были "смайлы", а о ушах и говорить нечего - и сейчас с каждой стороны они проколоты везде, где их только можно было проколоть. Макияж и одежда меняются не реже - Мари без проблем может ходить как без макияжа, так и с таким макияжем, что можно принять ее за привержена сатанисткой культуры. Одежда так же разнообразна и то, невозможно угадать или понять, почему она выбрала именно этот стиль именно сегодня.
Что же касается неизменяемых характеристик... рост 170 см, вес чуть больше 51 кг. Глаза пронзительно-серого цвета, веснушек, родинок и прочего, что относится к пигментным пятнам, не имеет. Кожа вроде бледная, но по настроению может скрыть это пудрой или лосьоном для загара. Пальцы тонкие и хорошо развитые из-за игры на флейте. Губы тонкие, когда улыбается, появляются милые ямочки. Звонкий голос, сильно меняющийся в интонациях при необходимости - от томного шепота до истеричного крика. Какого цвета были волосы первоначально, уже и не помнит. На среднем пальце правой руки носит колько в виде змеи.

7. Характер.
"Наглость - второе счастье, а хамство - первое"
Мари интеллигентностью не отличается. Впрочем как и наличием такта,скромности, доброты и многих других качеств. Редко считается с чужим мнением. Конечно, она не истерит, и резкими перепадами настроения не страдает. Это не ее диагноз. А вот перемена действий не чужда, ведь ее мнение зависит и от другой ее. С людьми почти никогда не сживается, ибо хамит направо и налево. Единственное исключение - случайные знакомые, с которыми она где-то пила. И дело даже не в болезни - мама с папой мало воспитывали ее, считая, что человек должен всегда говорить правду людям, в частности ио том, что думает о них. Злится из-за мелочей. Из ее рта добрые слова и комплименты доносятся весьма редко, так как хорошее мнение о человеке старается скрыть за язвительными и порой обидными словами. Забывчива, в голове все участки мозга, что отвечают за память, видимо, прокурены и пропиты. Мари неусидчива. Правда, в ее интерпретации это сложно назвать неусидчиостью - ей просто надоедает делать долго одно и то же. Зато она может часами слушать музыку на такой громкости, что у всех вокруг закладывает уши. Мало чего стесняется.

8. Биография.
Фамилию Мари получила от отца, который был уроженцем Ирландии. А вот мама родилась и выросла в Амстердаме, где и познакомилась с ее папаней. К слову сказать, их знакомство было случайно, и никто из них не предполагал, что после веселого времяпровождения молодые люди станут мамочкой и папочкой. Жили они в гражданском браке, тем не менее, и остались в Амстердаме. С детства Мари видела все "прелести" города свободы. С детства она имела ярковыраженную позицию. В некоторой степени ей было абсолютно плевать на то, что к матери чуть ли не каждый день ходят любовники, а к отцу - любовницы. Да и когда там - за очаровательной девчушкой чуть ли не с 5 лет бегали мальчики. На которых ей также было плевать. А что уж там говорить о том времени, когда она стала подростком - в элитной школе, куда ее отправил папаня, зарабатывающий очень много денег на неизвестной Мари работе, учителя волосы на себе драли от ежедневно срываемых уроков. да и внешний вид заставлял ужасаться консервативныхучительниц - Мари почти каждую неделю красила волосы в новый цвет. Находясь в центре компании, она равнодушно относилась к пестрой стайке так называемых друзей. Директор отчаивался - родители не одобряли, но и не препятствовали действиям девушки, заявляя, что это возраст такой, что вырастет и перебесится, хихикая и поглядывая друг на друга. Но все же что-то настораживало их в дочери. Иногда она, собравшись уйти гулять на всю ночь,уже наведя на голове "творческий беспорядок" и накрасившись, вдруг запиралась в своей комнате и отказывалась куда-либо идти. Такие перемны настроения сначала не пугали никого, но потом она вдруг стала разговаривать сама с собой, советоваться и решать какие-то вопросы. Мать повела ее к наркологу, думая, что Мари начала принимать наркотики и переборщила с этим. После полного обследования не только наркологом, но и другими врачами (под конец обследования для больницы пришлось закупать новый аппарат для проверки зрения, а гинекологу сидеть в хирургическом отделении со сломанным носом), было выявлено, что девушка курит, но в маленьких количествах, пьет в больших количествах, благодаря чему в стукнувшие ей 16 лет почти полностью просадила печень, отлично видит, хорошо слышит, занималась сексом, имеет отличную пищевариательную систему, всевозможные проколотые части тела, и шизофрению. Единственное, что удивило родителей, была как раз шизофрения. Остальное они и сам прошли в примерно таком же возрасте. Проще говоря, Мари постоянно слышала внутри себя голос самой же себя, который разговаривал с ней. А когда смотрела в зеркало, то видела за своей спиной стоящую копию ее. Правда, видна она была только в зеркало. Огорчило родителей еще и то, что вылечить Мари, по уверениям врача, было невозможно. Поэтому лучшее, что они придумали - отправили ее в Алькатрас, самое лучшее, по заверениям знакомых, заведение для таких людей. Правда, и стоит это огромных денег, но О'Конноры могли себе позволить такое. И вот девушка с кучей чемоданов одежды, косметики и прочей ерунды, что было дорого ей, улетела в Алькатрас. Там она быстро обжилась - ей было все равно, где слушать Мэнсона, все равно, где красить волосы каждую неделю, все равно, в каком помещении делать себе новые проколы для сережек. На момент переезда ей исполнилось 17 лет. А сейчас ей уже 19, и ей неплохо тут живется. Правда, медбратья задерживаются не дольше недели, а медсестры вообще в ужасе сбегают спустя два дня. И это самые стойкие господа.

Кстати говоря, в дурдоме девушка стала заниматься музыкой - ее второе я сказало ей, что надо играть на флейте. И у Мари получается. Правда, играет она вещи весьма психоделичные, далекие от классики и общепринятых норм "красивой" музыки.

9. Правила игры?
Я админ, откуда же мне знать их?)
Верно © Oliwer

10.Связь с Вами.
- Свяжешься со мной?
- Угу, свяжусь х3

11. Ваш статус.
Love me dead!

12. Пробный пост.

В полночь все больные, что еще не спали, проснулись бы от невыносимого шума, если б в палате Мари не было звукоизоляции. Полной звукоизоляции. За окном шумели волны, но этот шум был заглушен шведской группой Kent.  Яркий свет ламп дневного освещения резал глаза. Мари сидела на кровати в одном нижнем белье и громко пела вместе с солистом, который надрывался из колонок:
-If you were here
If you were here
If I was there.
Вторая Мари тоже тихонько подпевала, как всегда, меланхолично:
-If you were here
Today, this day...
На кровати среди смятых простыней валялась пустая бутылка виски. Напиток, по мнению Мари, дерьмовый, сродни портвейну в подоротне Амстердама. Но идти куда-то за чем-либо более приличным не хотелось. Она замолкла. Продолжать петь ей уже не хотелось.
Speak
I don't need to speak
You're satisfied with silence
Scream
I won't speak I'll scream
- Мариии! Не молчи! Мне скучно... Даже нет, мне хреново, Мари! Нас поят редкостной дрянью! - заорала она, глядя в потолок. Увидеть второе я можно было только в зеркало, а желания ползти к зеркалу не было.
- Ты и так много выпила. Действительно, дрянь. Ты опьянела с одной бутылки? Либо теряешь навык, что нереально, либо виски дрянные....
- А я что говорю? - Мари обиженно фыркнула. - Даже медсестра сбежала. Хотя, она еще вчера отказалась от меня. так что чего-нибудь нормального никто не принесет нам, Мари.
Девушка легла на спину и стала болтать ногами в воздухе. Ногти на них были черными, в на правой лодыжке была нарисована специальной краской бабочка - такую краску можно было смыть.
- Тогда спать давай. Сегодня уже не надо кого-то звать...
- Ладно, - Мари переключила Кента на Иэнсона и, сладко потягиваясь, заснула с ангельчким выражением лица, свернувшись калачиком и даже не укрываясь.
А в палате неистово кричал Мэрилин:
‘‘The drugs!’’ — they say, to make us feel so hollow.
‘‘We love!’’ — in vain, narcissistic and so shallow.
Сops and queers. To swim you have to swallow.
Hate! Today, no love for tomorrow.